«Я никогда не боялся облажаться». Леонид Богуславский — о своих пяти жизнях, мотивации и воле к победе
Текст: Наталья Жданова, Никита Камитдинов
Фото: Дарья Малышева для Inc. Russia
Миллиардер и основатель инвестфонда RTP Global Леонид Богуславский неоднократно и круто менял свою жизнь. Из науки ушел в бизнес, затем стал успешным венчурным инвестором, а в 62 неожиданно для многих (и, кажется, для самого себя) — пришел в спорт, причем крайне трудный — триатлон. И вновь добился успеха — сделал четыре полных Ironman. В подкасте Inc. «Лучшая версия» Богуславскийрассказал, как спорт на выносливость меняет сознание и когда стоит пойти на риск и «прыгнуть со скалы».
Это интервью можно послушать:
«Выносливость и воля — почти синонимы»
— Мы встречаемся вечером, сейчас 6 часов. Вы уже успели сегодня потренироваться?
— Да, я успел. Примерно так у меня получается: четыре раза в неделю — велосипед, три раза — плавание и три раза — общефизическая подготовка. Я не бегаю сейчас — поэтому только три дисциплины.
— И вам сейчас 68?
— Да, мне 68.
— Вы часто рассказывали в своих выступлениях, что заняться триатлоном вас побудила книжка Криса Маккормака. Причем вам ее рекомендовали как бизнес-книгу, но вы ее восприняли практически буквально и стали заниматься триатлоном. Это звучит удивительно…
— Действительно, мне книжку подарили со словами, что вот, очень интересная книга для делового человека, предпринимателя. Потому что в ней Маккормак очень много внимания уделяет целеполаганию, воле, достижению каких-то целей. Я ее действительно читал на одном дыхании, очень мне понравилась вся история Криса. Там действительно много про преодоление разных обстоятельств, не обязательно дискомфорта и боли во время соревнований или тренировок, но и про эмоциональное преодоление.
— Что для вас стало главным инсайтом в этой книжке? Вы к 62 годам уже многого добились, были состоявшимся человеком и наверняка знали о преодолении сложностей не меньше Маккормака.
— Действительно, никакого делового инсайта у меня там не получилось. Единственное, что я из этой книги извлек — желание попробовать себя и испытать свою выносливость. Но это было связано, наверное, с моим знанием о том, что я, в общем, от природы выносливый человек. Помню, когда катался на горных лыжах, первым приходил на склон и последним оттуда уходил, а в теннис иногда мог играть целый день…
Но спорт на выносливость действительно очень похож на то, что зачастую приходится делать предпринимателю — заставлять себя, что называется, «финишировать», то есть достигнуть какой-то цели. Я считаю, что выносливость и воля — почти синонимы, они очень близки друг другу. И волевой человек, может, наверное хорошо показать себя в спорте на выносливость, и наоборот.
— Вы прочитали книгу Маккормака и прямо на следующий день пошли в спортзал? Или как это было?
— Ну, может не на следующий день, а через несколько. Я не знал, что есть еще короткие дистанции. Из этой книги я узнал про олимпийский триатлон — там надо проплыть 1,5 км, проехать на велосипеде 40 км и пробежать 10 км. И мне стало интересно, выдержу ли я такое испытание. А я, в общем-то, и в спортклубы не ходил, не бегал и педали не крутил. Плавать вообще не умел — только держаться на воде. А на велосипеде в последний раз, я не утрирую, сидел еще в школе.
И поэтому я, не занимаясь, не тренируясь и не готовясь, пошел в обычный спортклуб. Кое-как проплыл в бассейне эти полторы тысячи, потом быстро переоделся, прибежал в зал, сел на велотренажер и начал крутить 40 км. Это было самое сложное — люди, которые помнят, как начинали занятия на велосипеде, знают, что попа не очень любит долгого сидения на седле. Поэтому спустя примерно половину дистанции мне было очень неприятно, мягко выражаясь.
— А нужно было потом еще на дорожку.
— А потом на дорожку. Ну я как-то протрусил 10 км.
— То есть вы с ходу пришли и сделали эту «олимпийку»?
— Да, с ходу пришел и сделал. Потом мой сын тоже увлекся триатлоном. Сначала он ездил со мной на соревнования и просто болел за меня. Потом я его один раз затащил, причем в тот же самый спортклуб. Но я уже знал, что существуют спринты, и поэтому не стал его мучить этой более длинной дистанцией. Мы с ним вместе проплыли в бассейне 750 метров, проехали на велотренажерах всего лишь 20 км и потом пробежали на соседних дорожках 5 км.
И я всем, в общем-то, советую. Считаю, что это может сделать абсолютно любой человек. Вообще, я никогда в жизни не лежал на пляже, читая книгу. Мне надо было что-то делать — кататься на виндсерфинге, потом я освоил кайтсерфинг и десять лет катался на нем, а зимой — на горных лыжах.
— А вредные привычки у вас какие-то были или сохранились?
— Они есть, наверное, у всех. У меня были, но не те, которые влияют на физическое здоровье. Сигарет никогда не было, а алкоголя — в меру. Люблю хорошее вино.
«Первую гонку я закончил почти на зубах»
— Как проходит подготовка к крупному соревнованию? К Ironman, например?
— Среднее количество тренировочных часов должно быть не меньше 12 в неделю. Где-то за месяц до старта должна быть очень насыщенная подготовка — у меня доходило до 28 часов в неделю. Там очень правильно сделать (особенно, если у тебя это первый полный Ironman) имитацию — разбить длинный триатлон на два-три дня. За это время нужно проплыть те самые (округляю) 4 км, проехать 180 км и пробежать 42 км. Но всё это за два или три дня. А потом за неделю или даже за 10 дней до старта начинается снижение нагрузки. Последние пару дней ты вообще мало что делаешь — просто крутишь велосипед, проезжаешь 20 км накануне старта. Вот как это всё устроено.
— И всё это выстраивает тренер? Или вы сами как-то это контролируете?
— В моем случае это всегда был тренер. Его присутствие (даже если он общается с тобой онлайн) — очень сильный мотиватор. Ну, лично мне это не позволяло сачкануть. Для меня самое трудное было — освоить плавание кролем. Я почти год потратил на то, чтобы научиться плыть, не задыхаясь. И первый год я на соревнованиях плыл как дачник — на спине брассом. Это когда двумя руками и ноги как у лягушки, но только на спине.
— Это не запрещается на соревнованиях?
— Ты можешь плыть как угодно. Кстати, я достаточно быстро плавал на спине — просто потому, что с детства делал так на даче.
И на велосипеде какое-то время было некомфортно с этими пристегнутыми туфлями…
— Падали?
— Много раз. Потому что (это такая смешная вещь) мне никто не сказал, что отстегнуться можно заранее — до того, как ты остановил велосипед. Более того, даже можно крутить педали, отстегнувшись. А мне казалось, что так сделать нельзя. Поэтому я пытался отстегнуться в тот момент, когда велосипед останавливается. Иногда это не получалось. Особенно неприятно было на перекрестках у светофоров: если первым же движением не отстегнешься, то прямо ложишься там под улыбки водителей.
— Ну, к соревнованиям вы уже научились пристёгиваться-отстегиваться?
— Конечно. На моем первом полном Ironman в Австрии в 14‑м году в масс-старте участвовали где-то две с половиной тысячи человек. Все они стартовали в воду одновременно — и это такой серьезный замес. Если ты пробрался вперед и плаваешь не очень сильно, то целая масса спортсменов плывет по тебе. То есть они реально плывут по тебе. Это, мягко говоря, очень неприятно. Там и драки бывают, и удары локтями, ногами…
— Вы попадали в такие потасовки?
— Я не попадал в первый год, потому что плыл на спине. А когда ты плывешь на спине — видишь, что происходит. И другие люди видят, что ты так плывешь и не рискуют по тебе поплыть — потому что ты можешь ногой сразу человека уделать. Поэтому они стараются тебя все-таки оплывать.
— Какая самая тяжелая гонка у вас была?
— Я сделал четыре полных Ironman, но самая тяжелая у меня была первая гонка — «половинка» на Майорке. Знаете, у нас есть такой термин — «разложиться». Это значит правильно распределить силы по дистанции. А там на велоэтапе в самом начале длинный такой подъем в гору, и я очень много сил на него потратил. И потом, когда бежал «половинку» марафона, было очень жарко — я реально, что называется, почти на зубах ее закончил. Вообще, я ни разу не сходил с дистанции. У меня не было ни одного соревнования, где я бы не финишировал, но вот это было самое сложное.
Второй по сложности стала «половинка» на Коне на Гавайях. Там было очень сложно: мы бежали через гольф-поля, и от травы шел такой жар и пар, что на беге было очень тяжело.
«Сойти с дистанции — это западло»
— Как вы себя подбадриваете во время гонки? Когда уже сил нет и хочется сойти с дистанции, а внутренний голос говорит: «Ну, всё, давай заканчивай». Вы рассказывали, что кто-то поет какие-то мантры, а что в такие моменты делаете вы сами?
— Меня стимулирует продолжать то, что я, как бы, внушаю себе: если сейчас сойду, то многие мои друзья, товарищи и родственники, будут спрашивать: «А что случилось, чего ты сошёл?» И я должен буду им объяснять, почему что-то не смог. Есть такое слово — «западло». Я себе внушил, что сойти — это западло. Разве что, действительно, что-то случится — не дай бог, травму получишь или еще что-то. Но сойти просто потому, что тяжело — этого я себе не мог позволить.
— Сам процесс приносит вам удовольствие? Скажем, на последней трети дистанции, когда вы бежите, уже после плавания и велосипеда?
— На беге и на плавании я никакого удовольствия не испытываю, если честно. А вот на велосипеде — да.
— То есть для вас это история больше про результат, а не про процесс?
— Всё, что я делаю в жизни — про результат, а не про процесс. Именно из-за этого я, в общем-то, менял виды своей профессиональной деятельности. Мне неинтересно оставаться долго в одном и том же процессе, если я не вижу для себя какого-то очень значимого следующего результата. И поэтому я, собственно, не ходил в спортивный зал — вот просто чтобы что-то делать. Причем я вижу, что многие люди получают от этого удовольствие — просто поддерживают форму. Но мне для того, чтобы просто ходить в зал, нужно поставить какую-то цель. Допустим, я сейчас отжимаюсь 40 раз. Как бы довести это до 100? Следующая цель будет 50, потом 60 раз и так далее. И если я такую цель себе поставлю, то тогда да — я буду тренировать корпус, руки… Но при этом для меня очень важно достигать результатов.
— Хочется понять, как это работает. Сложно заставить себя что-то делать, когда понимаешь, что сейчас ты будешь мучиться. Как вы с этим боретесь?
— А вот мне это не нравится, и я это не делаю, если у меня нет цели.
— А что для вас важнее — доказать что-то себе самому или же другим?
— В моем случае — и то, и другое. Мне важно что-то доказать и себе, и другим. Приведу такой яркий пример: я получил очень тяжелую травму, и у меня было две достаточно тяжёлые операции. После них мне сказали, что лучше этим спортом не заниматься. Бегать точно нельзя, ну и вообще ничего такого лучше не делать. И вот я в этом состоянии, буквально через семь месяцев после операций, поехал в Техас на чемпионат Северной Америки по полному Ironman. И финишировал вместе со всеми.
«Триатлон — это тусовка активных людей»
— Как связаны триатлон и бизнес? Какие идеи из этого вида спорта вы почерпнули и применяете в своих бизнес-стратегиях?
— Наверное, непосредственно из триатлона я ничего такого для бизнеса не почерпнул. Но для предпринимателя ведь очень важно общение. Я вообще считаю, что успех очень многих проектов и персональный успех людей зачастую зависит от того, что они оказались в нужный момент в нужном месте. А это что такое? Это некий социальный круг — какие-то знакомые, друзья, компании, в которых бывают какие-то новые люди — и ты туда приходишь. Если ты сидишь дома, то, в общем-то, не видишь многих возможностей, которые, на самом деле, существуют лично для тебя. И в этом смысле триатлон для меня лично — такой важный социальный круг друзей и знакомых. Мы общаемся, и не только про спорт.
— В этом спорте, в основном, предпринимательская тусовка, да?
— Я бы сказал, это тусовка активных людей. Там не обязательно предприниматели. Есть выдающиеся врачи, преподаватели, очень много топ-менеджеров. Мы стараемся каждый раз поехать в какое-то интересное место, новую интересную страну, потому что это, конечно, совершенно шикарно.
— Вы и на Южный полюс ездили.
— Да, это была другая тусовка, но тоже тусовка. Ты едешь как бы в отпуск, но только он у тебя спортивный. Наши поездки — это такой велосбор одновременно с туризмом. Мы посещаем музеи, совершаем экскурсии по городу, в какие-то интересные места заходим, но каждый день 3–4 часа — на велосипеде.
— Из-за триатлона вы стали больше путешествовать?
— Несомненно.
— Насколько затратно это увлечение? Сколько у вас в год уходит на триатлон?
— Ну, смотрите, всё это определяется просто покупкой велосипеда. Если у тебя его нет, ты должен его купить. Неплохой подержанный велосипед стоит, наверное, $3 тыс. И отсюда пляшешь. Ну, там еще какая-то велоформа…. Но это уже не принципиальные деньги.
А вот дальше ты, в зависимости от своих финансовых возможностей, определяешь точки старта. Потому что можно, в принципе, триатлон и в Москве делать, и слетать недалеко — в Казань или в Сочи. Необязательно за границу ездить. Так что, в общем, это не самый дорогой вид спорта.
— Вот у вас изначально был «мэтч» между триатлоном и вашими жизненными ценностями и внутренним настроем. А если другой человек — не такой, как вы — начнет заниматься спортом на выносливость? Физическая активность может как-то качественно повлиять на его жизнь? Можно через спорт научиться добиваться большего?
— Несомненно, можно. Без целеполагания и воли ты можешь только продолжать ходить в спортзал и просто там что-то крутить или трусить по дорожке. А если ты принимаешь участие в соревнованиях, даже каких-то самых простых и любительских, там возникают цели, и человек начинает учиться их достигать. Чтобы быть успешным в своей профессиональной карьере и в жизни, надо время от времени выходить из зоны комфорта. И когда ты серьезно тренируешься (пусть как любитель, но серьезно), когда, независимо от возраста, участвуешь в соревнованиях, то выходишь из зоны комфорта. И это серьезный психологический тренинг.
«Уникальные возможности „прилетают“ к каждому»
— А как вы ставите себе цели в бизнесе? Тоже пытаетесь сделать что-то выше и сильнее, чем вчера? Или там какая-то другая логика работает? Например, когда компания Datadog, в которую ваш фонд инвестировал, выросла в стоимости практически в сотню раз — вы это воспринимаете как собственное достижение?
— Я воспринимаю это как достижение, но оно командное, а не только мое личное. И это меня больше всего радует, потому что (это очень существенно) в твоей профессиональной деятельности возникают как бы «рекорды». То есть ты не находишься на каком-то плато. Ну, там зарабатываешь и зарабатываешь деньги. Вчера больше заработал, сегодня — чуть поменьше, а завтра — примерно столько же, сколько раньше, и так далее. Я это называю «оборонять свой периметр».
А когда ты, действительно (даже если через несколько лет) добиваешься существенно лучшего результата, чем раньше, — ты как бы устанавливаешь некий личный рекорд. Для меня это важно. У меня предыдущий рекорд был — «Яндекс», наши инвестиции в него и результат. А теперь Datadog побил тот результат. И уже мне, как инвестору, надо отталкиваться от этого нового результата. Но в этом случае меня больше всего порадовал даже не личный успех, а то, что команда заработала потрясающие деньги — пять человек из команды стали богатыми людьми.
— Вы говорили, что проживаете пять жизней: ученого, консультанта, бизнесмена, инвестора. Теперь вот такая спортивная история случилась. Считаете ли вы, что каждая ваша следующая версия становилась лучше предыдущей?
— Нет, я так не считаю. Просто мне, наверное, повезло, что я действительно прошел уже через 5 совершенно разных видов деятельности. И в каждой из них я достигал довольно приличных результатов. Я не был самым крутым ученым, лучшим предпринимателем и консультантом (уж не говорю про спорт). Тем не менее, это были результаты существенно лучше средних. Они были очень хорошими, причем в каждой из этих деятельностей. Я их даже сравнивать, в общем-то, не могу. Это действительно совершенно разные виды деятельности и, в каком-то смысле, разные жизни.
— Каким может быть шестой этап?
— Я и сам хотел бы это знать. Мне очень хочется, чтобы был шестой этап, но я еще не придумал. Кстати, вот пятая жизнь — спортсмена-любителя — тоже ведь совершенно случайно возникла. Каждый мой переход из одной деятельности в другую (или «из одной жизни в другую») проходил через случайную возможность, а они бывают практически у всех. Это тоже моя теория. Уникальные возможности «прилетают» к каждому, но многие люди не становятся успешными — потому что боятся облажаться. Вот «прилетела» к человеку какая-то возможность, он даже видит, что это нечто уникальное, но боится облажаться и не отрабатывает ее. Он не переходит в состояние, что вот с этим надо завершить, вот сюда сесть и ехать в другом направлении.
— А вы не боитесь?
— А я никогда не боялся — и в этом мое отличие. Собственно, каждый мой переход был чрезвычайно рискованным. Одни случаи — менее рискованные, другие — более. Некоторые из них были такие, что, наверное, 99 человек из 100 никогда бы этого не сделали. Скажем, бросить предыдущее дело ради совершенно непонятного другого. Но я для себя расценивал, что это интересная и уникальная возможность. А значит, ту пуповину, которая связывала с предыдущей деятельностью, надо перерезать и прыгать со скалы в новую среду — ощущая себя сильным и зная, что ты всегда выплывешь.
